Второй Год Волка(o виртуальных отношениях)

I. Год Волка

Моя память как фирн - многолетний снег, в котором спрессованы слои, не стаявшие в течение многих полярных лет. Так же, как фирн отличен от свежего снега, так и мое прошлое видится мне теперь по-иному, и в этом есть лучший смысл. Ну, а виртуальность впрессовывалась в мою память тонким слоями, как это и положено биографиям прошедшего века.

Я родился в начале холодной зимы, когда даже волки не чуют весны, и моя жизнь могла стать продолжительной и прекрасной, как закат на исходе полярного лета. Но я родился в городе, где множество красных флажков было развешано не для охоты на волков. И лишь когда я пережил девятнадцать зим, я впервые назвал себя одиноким волком, хотя, будучи одиноким, трудно осознать себя волком.

Лишенный общества своих сородичей, я верил сказкам о злых волках, допьяна упивался яростью и ходил упругой походкой, напрягая мускулы всего тела, хотя это свойство не волка, а маленькой ласки, которая иногда умирает от возбуждения.

Лишь своей двадцать четвертой зимой я научился расслабляться и экономить силы, перестал копаться в себе, а стал прислушиваться к миру, как звери прислушиваются к жизни северной глуши. Мне всегда нравилась зима больше других времен. Только зимой я встречаю восходы, и она связана в моем сознании с Началом вообще, а не только с началом собственной жизни. Но когда снежинки начинали кружить, приглашая меня на свой белый танец, я не уходил в заснеженные леса, ибо не умел танцевать и наслаждаться ходьбой по заснеженным ельникам.

Минуло еще несколько зим, и я осознал себя однолюбом - вот качество истинного волка! Я узнал, что когда дело касается обладания женщиной, мужчина никогда ничего не просит, он уверенно берет то, что достается ему по праву, как волк берет то, что достается ему по закону северной глуши.

Я не был волком и не был сыном волка, но, как волчонка, вскормленного собакой, меня тревожили смутные желания. Например, много лет мне хотелось иметь острый короткий нож -Железный Клык, как называли его волки, что я в конце концов осуществил под предлогом перехода к походной жизни. Я не был сыном волка, я - человек из рода Волка. Это - мой знак, тотем моей языческой веры. И я стал искать встречи со своими сородичами.

Впервые я увидел Заполярье летом. Лежа на разноцветных тундровых мхах, преображаешься и паришь, не касаясь холодной земли. Вот так, отдыхая на ковре из мха и глядя на перевал Волчье Ущелье, я знал, что в этих краях уже давно нету волков.

Однажды я примерил на себя шкуру полярного волка с "ошейником" из белой шерсти, и она оказалась точно моего размера. Только в Заполярье можно найти таких крупных волков. Но как бы я ни любил Север, я не был приспособлен к нему. До этого мне не удалось научиться смотреть на жизнь волком.

И вот своей двадцать пятой зимой я объявил наступающий год Годом Волка и, словно годовалый волчонок, начал учиться навыкам волчьей жизни.

Той зимой меня встречал белый Север, в своем очаровании не дурманящий, как багульник, а приносящий восхитительную ясность мыслей и чувств. Однако в тот раз встреча с волками тоже не состоялась, хотя они долго шли по нашей лыжне.

Перед нами лежал белый лист древней, как мир, книги с клинописью заячьих следов. А на реке Куриякса, что у Белого моря, идя по свежему лисьему следу, я провалился под лед, как в конце концов проваливается всякий, идущий не своей дорогой.

О, безмолвный снежный край! Я так ценю молчание, что вижу достоинство в том, что волки нападают молча. И о Севере пишется так, словно каждая фраза произносится после продолжительной тишины. Ведь тогда мы смотрим негатив немого кино, где земли белы, а лица черны. Позднее, как пепел после костров, после снега останется пепельно-серый снег весны. Тогда и волки становятся серыми, словно это пепельные следы того внутреннего огня, который понадобился, чтобы выжить в Полярную ночь.

Эта была жизнь, еще не знавшая о виртуальных мирах. Тогда и я не подозревал, что можно встречать Новый Год на IRC. Я провожал Год Волка, украсив в поморской тайге маленькую елку, пушистую, как волчий мех. Надо мной висели огромные звезды, которые на севере все без исключения кажутся белыми. Но я не видел над собою созвездие Волка. То ли оно невидимо из северных краев, то ли неприметно, как волчий мех на фоне тундры. Но когда красноватое солнце светит в день по четыре часа, тогда и задумываешься о звездах. Ведь никто не задумывался об этом тогда, когда я родился в начале холодной зимы, когда даже волки не чуют весны.

Послесловие к части I.

Моя память как фирн - многолетний снег, в котором спрессованы слои, не стаявшие в течение многих полярных лет. Точно так же спрессована эта проза. От этого она не стала поэзией, но в ней почти нет сюжетов...

Тогда я не знал, что Год Волка будет последним, когда у меня были обморожены руки. Следующие пять лет у нас в Средней Полосе не замерзали даже некоторые реки. А я стал редко вспоминать о своем волчьем первородстве.

Правда, порой удавалось сбежать на Восток, чтобы потом вспоминать закат, похожий на слабую свечу в ледяных канделябрах северных гор, который я, не поставивший к тому времени ни одной свечки в храме, наблюдал в одну из этих теплых зим из буддийского дацана в Саянах... Зимнее предзакатное солнце таково, что на его желтый диск можно смотреть, как на Луну - не щурясь. Но впрочем, все равно, с прищуром или нет, будучи волком я привык не отводить взгляда...

Но когда горное солнце отражается от снега, то можно ослепнуть, и в этом утверждении нет поэтической метафоры. Она в том, что тундра и горы "слепнут" от лежащего снега, а город "слепнет" лишь от сильного снегопада. И я размышлял, полузакрыв глаза: мой город, в котором не осталось чистого снега, город, в котором были сняты красные флажки - не оказался ли он для меня западней?

Впрочем, фирн моей памяти запечатлел фразу, которую я прошептал, прощаясь со своей очередною зимой: "Если, прожив в городе много лет, я не вышел в люди, то, стало быть, мне остался единственный путь - выйти в природу".

Не могу сказать, что я был тогда сильно не прав, но тогда я еще не знал, что у меня больше, чем два варианта - до того, как я узнал о киберпространстве, оставалось совсем немного времени.

В то время желание выйти в Интернет казалась почти тем же самым, что выйти в люди. Теплые места там были еще не заняты - ввиду их отсутствия. Поэтому всюду были бескрайние, как тундра, просторы и тропы первопроходцев.

Однако прошло еще несколько лет в Сети, пока однажды мне не пришла в голову мысль создать веб-страницу с моей волчьей биографией. Поместив ее под занимательным подзаголовком "Записки оборотня", я в последний раз в жизни надолго уехал в места, где не было телефона и Интернета, совершенно не подозревая, что в эти дни начался мой второй Год Волка.

II. Алые парашюты

Эта история похожа на сказку, но ничего сказочного в ней фактически нет. Зато здесь главную роль играет самая что ни на есть реальная категория - чудо, хотя даже название места действия - "Чудо-чат" - напоминает какую-нибудь сказочную Чунга-Чангу. Фактически Чудо-чат и был обжитым "чудо-островом" на перекрестке сетевых путей, причем островом, плескавшимся в море взаимной нежности. Множество людей его посещало, и всякий раз они обнаруживали аборигенов со своими обычаями. Чат или веб-форум практически всегда используются для игрищ молодняка (охотничье словцо), и этот не был исключением, но выделялся самоорганизованностью.

По первому впечатлению общение в веб-форумах отчетливо напомнило мне отрочество и лесные слеты песни: знай, сочиняй немудреные песни и показывай аудитории от двух до двухсот человек. Правда, было и отличие - раньше я не говорил таких теплых слов не под гитару - пришлось привыкать. Но все-таки единственное существенное отличие - то, что в Чудо-чате мне сразу пришлось назвать себя Волком -никакое другое прозвище для себя мне и в голову придти не могло. Под этим ником я и прожил день своего второго года Волка.

Ну и, конечно, этот чат во многом был похож на все остальные сетевые болталки, где на каждую новую женщину (а чаще просто на новое прозвище) накидываются буквально толпы! И которой сначала хочется угодить всем и сказать приятное каждому, а мужчинам - в свою очередь... По мне так это даже очень легко - напоминать себе кукушку, которая через равные промежутки времени высовывается из часов и кричит "люблю!" столько раз, сколько месяцев суждено жить этим словом, при этом понимая что важно не то, что я себе напоминаю, а то, что я напоминаю о себе... Новые способы ухаживания некоторых иногда радуют.

Вот, скажем, Ромео компьютерного века посылает по электронной почте своей Джульетте тайное объяснение в любви в виде архива со сказочно трудным паролем (например, "mutabor"). А другой ухажер к каждому электронному письму прицепляет картинку с новым роскошным букетом. Наверное, это приятно, хотя так же банально, как и реальный "веник".

Но способ, которым легче всего понравиться противоположному полу был известен уже в доинтернетовские времена - сотворить для него чудо.

Вполне возможно предположить, что письма с дигитальными цветами посылаются сетевым Ромео по списку адресов. А чудо -оно потому и чудо, что делается для одного человека и другому просто не подходит. Да, пожалуй, именно так и следует закончить этот затянувшийся пролог, из которого только чудом мне удалось выйти к сути рассказа.

Я не закрутился в круговороте публичных сетевых разговоров, понятных только собеседникам, до тех пор, пока не получил электронное письмо от незнакомой девушки о том, что она прочитала мой рассказ "Год Волка" и была им потрясена, и что я дескать "настоящий писатель". Я, конечно, не загордился, а поспешил встретиться в одном кафе со своей неожиданной поклонницей, называвшей меня не иначе, как Волк.

Новая приятельница оказалась - чудная, что было как раз по мне. На самом деле, что может быть лучше людей, которые не имеют в жизни стереотипов и готовы даже на столь нетривиальный поступок - подойти к такому дикому зверю, как я.

Конечно, такие женщины, как она - это своего рода чудо, хотя его привычней переживать как чудо того, что такая женщина оказалась рядом с тобой. А вот это-то как раз вскоре оказалось невозможным. Она на меня обиделась. Причины этого мне были неизвестны, вы же знаете молодых девушек - обиделась, потому что имеет право.

Месяц сменился месяцем, а выхода не было видно. И вот тогда я вспомнил, что девушка была парашютистка. И мне пришла в голову довольно сумасшедшая идея. Белые... нет, не Столбы... паруса... Белые парашюты... Алые паруса... Алые парашюты. Так выстроился этот немудреный ассоциативный ряд. И я решил помириться со своей новой знакомой посредством веб-страницы "АП" - "Алые Парашюты".

"Помогай себе сам, и люди тебе помогут!". Я честно объяснил знакомому дизайнеру, зачем мне нужна его помощь. И он сделал мне красивую начальную страницу, на которой на алом парашюте спускался к земле логотип АП. После этого забросить ее в Сеть и поместить внутри просьбу не сердиться и подпись в виде портрета волка с букетом тюльпанов было делом нескольких минут. Другое дело, что девушку надо было ловить "на живца" - простое мое приглашение посетить страницу было бы немедленно отправлено в мусорную корзину.

И вот однажды я "приземлился" в Чудо-чате под псевдонимом Парашютист - с целью сотворить, наконец, свое маленькое сетевое чудо. Уже через несколько дней я был замечен парашютисткой и спрошен, а сколько же у меня прыжков. Посчитав, что настал момент "лжи во спасение", я ответил, что всего два, зато у меня уже есть парашютная страница в Паутине. В последующем кратком диалоге я выдал адрес "Алых парашютов" и отвалил в небытие, как в самолетный люк. Больше мне уже никогда не пришлось быть Парашютистом, а с той приятельницей мы приятельствуем до сих пор.

Эта история похожа на сказку, однако ничего сказочного в ней фактически и нет. И, кстати, вопрос "а что дальше?" возникал у меня при виртуальном общении чаще, чем в детстве. Но я вряд ли отвечу! Сам не знаю, что там дальше! Но разве в реале всегда все так ясно и понятно? Тоже ведь нет.

III. Леди в красном

Печальная... нет, не история, а статистика: за два часа хождения по болталкам каждую девушку как минимум дважды спрашивают про ее размеры и один раз назначают свидание.

Как-то одной из моих знакомых пришло на ум поэкспериментировать: она оставила на очередной доске знакомств объявление о желании завести пен-френда. Но условия поставила "зверские", даже с моей волчьей точки зрения: старше тридцати, обладание чувством юмора, отличное владение эпистолярным жанром и, главное условие, - не настаивать на встречах в реале! Тут же, в конференции, ей напророчили, что такие условия, особенно не встречаться в реале, - крайность, и что никто не откликнется, и что нельзя такие объявы давать, и вообще... Но самое главное, что нашлись десятки желающих. Так что женщине в Сети пока все-таки относительно легко найти пен-френда - из тридцати кандидатов всегда найдется кто-нибудь прошедший во второй тур. А вот сделать то же самое одинокому полярному Волку? Но мне повезло. Я сразу нашел заполярную подругу - леди, которой очень шел красный цвет. С ней мы переписывались почти ежедневно весь год, и я окончательно привык к своему сетевому имени.

В Сети я встречал довольно много женщин, называвших себя ведьмочками, но никак себя в этом качестве не проявивших. Запомнился лишь один случай. Однажды в веб-конференции я попросил погадать мне виртуально-знакомую ведьму - без шуток, потому что я гадаю не каждый год, а только когда очень необходимо. Леди в красном (а ведьмой была она) согласилась, но ответила, что ей трудно делать это в режиме он-лайн и что она будет гадать после разрыва связи методом "дорожки" (это когда человек некоторое время думает о гадательнице, с ним устанавливается психическая связь, которая потом в течении нескольких часов "разматывается", как ниточка, даже когда он уже спит или занят другими мыслями). Ночью (в "сказочное" время 3:33) ведьма отослала мне письмо с результатами гадания, которые начали сбываться в тот же день и помогли мне правильно выбрать новое место работы. Мораль: виртуальное гадание лучше виртуального секса.

Что же касается более романтических отношений, то десятки вопросов в одном, который задают себе миллионы друзей или любовников по переписке - не о верности вообще, а о том, нужна ли она в данном случае, есть ли в ней какой-либо смысл, и вообще есть ли он в чувствах на огромном расстоянии, возможно ли испытать их не иллюзорно, а реально и др.

Я в полном объеме любви по переписке не испытал, исключая дни прощаний. И однажды я в который раз задумался, почему в обычные дни я скучаю по той или этой сетевой знакомой не сильно, а стоит ей только заговорить о прощании, как меня захлестывает адреналиновая волна, которая будет, пожалуй, посильнее всякой другой... Далее излагаю мой личный ответ.

Когда я просто не вижу Ее в какой-то конкретный день, то я не сильно страдаю: с ней хорошо, но и без нее есть еще что-то, что греет или занимает. Когда же Она говорит со мной о прощании, то мир чернеет в глазах с такой невиданной силой именно потому, что этому сопротивляется не только то чувство, какое у меня уже есть, но та еще нереализованная любовь, на которую я настроился - и в сумме восстает, так сказать, полноценное чувство (то есть и таким образом может "работать" недостача виртуальных отношений).

Впрочем, судьба нам ничего не обещала, а значит не могла обмануть. Но каждый, кто, находясь в Москве или солнечном Лос-Анджелесе, выбирает себе подругу на берегах дождливого Петербурга или Туманного Альбиона, тем самым выбирает себе не слишком туманную перспективу. Предельно ясно, что каждый год разлуки берет свое и, в конце концов, почти ничего нам не оставляет.

Правда, мерзлота в северных краях иногда сохраняет фирн нашей памяти, да жесткий диск упорно хранит эпистолярный архив.

IV. Луна и Волк

В конце июня и в начале июля волки начинают выть. Они начинают выводить свою песню на утренней или чаще вечерней заре. Впрочем, появляющееся потом ночное светило тоже не убавляет их вдохновенья.

Внешняя торжественность этого действа не должна обманывать человека. Если бы вы попробовали повыть вместе с волками, то поняли бы, что это пение - не от тоски, просто это открытый разговор души, в котором есть все то, что есть на душе, в том числе, конечно, радость и тоска. Голос у волка чист, как у оперного певца, а хрипловатые ноты блюзового исполнителя появляются у серого хищника только когда звучит песня одиночества и отчаянья.

Но даже в самом радостном пении волка слышится роковой мотив смерти. Ибо обычно осторожный волк выдает себя охотникам, отвечая на подражание волчьему вою (на охотничьем жаргоне "вабу"). И слишком часто в нашей жизни бывает так, что когда волки обнаружены, то их встречают огненные вспышки.

Однажды в веб-форуме я подал "голос" по случаю наступления теплого времени года, и мне подпела сама Луна. Тогда мой ответ - не поэтическим, а моим хриплым мужским голосом не навлек на меня опасность, хотя прежний друг Луны обещал "умыть меня кровью". Но Луна - круглолицая молодая девушка - стала моей виртуальной спутницей (потом нам писали в конференции: "У вас так хорошо получается! Серый волк и луна - это даже символично").

Но, впрочем, то, что волк отвечает на первую попытку повыть, сделанную начинающим охотником - не самая большая странность волков. Также волки могут решиться идти до конца, борясь не за свою любовь, как бывало у людей во все времена, но - за любовь к себе.

Как известно, из созревшего чувства свободно рождается мысль. А какое чувство к Луне могло быть у меня созревшим?

Наверное, это только чувство привыкания, да и то еще в начальной стадии. Так что эта история начиналась на стадии, которую я обрисовывал каламбуром "когда она еще не вошла в мои сны, но уже не дает мне уснуть". Правда, гораздо горячей все обстояло на той стороне...

Луна нарисовала меня в виде волка. Тем самым она сделала меня телесным, ибо до этого в волчьем теле я был нечеток. Отныне у меня появились волчий голос, волчье тело, волчья душа - я готов был выть от счастья.

Однако прежде ласкового, я пока всегда говорю честное слово. Вообще, в преимущественно виртуальных отношениях очень много слов. Для меня это все же могло быть применением своей энергии. Ведь просто обогревать собой Вселенную немногим лучше, чем жить и небо коптить. Однако словесная нежность протекала сквозь пальцы, когда мне хотелось, чтобы сквозь мои пальцы протекали ее волосы, которые сами ласкают в ответ.

Впрочем, на этот раз препятствием послужили не расстояния, а человеческая ложь, которая даже не была здесь открытым гоном волков.

Когда в июле я узнал, что больше никогда не увижу Луну, я уединился в своей комнате и завыл, ибо отчетливо понял, что кончился мой второй Год Волка.

Андрей Травин (опубликовано в Русском журнал в сентябре 2001года)