Злушки-14: Развод

- Люба, дайте, пожалуйста, посмотреть вон ту ручку и тетрадку.

- А чего их смотреть? Ручка как ручка.

- Дай!

В моем голосе звякнула такая злость, что демон-Люба без лишних слов, хоть не меняя презрительного выражения лица, шлепнула передо мной ручку и тонкую тетрадь. Бессонная ночь сделала из меня если не зверя, то потенциального убийцу. Как только я улеглась на перину Петровны и задремала, в Джеке проснулось либидо. Он штурмовал меня всю ночь. Лепетал о любви и законном праве на секс. Но я, благодаря другу-Васе, уже была закаленным бойцом, и отбивалась яростно, но молча. Не хотелось разбудить хозяйку, она бы меня не поняла. Наша с Джеком первая брачная ночь была похожа на чемпионат по французской борьбе. Я в крепком "замке" и крайне не выгодном положении - мой соперник висит у меня за спиной и норовит пережать сонную артерию. Но у меня есть железная фора - джинсы с ремнем. Чтобы добраться до цели, жаб должен был бы отпустить мою спину и расстегнуть пряжку. А вот этого действия в его программе не заложено. Он будет держаться за меня, пока смерть не разлучит нас. Если бы мне в эту ночь попалось по руку что-нибудь острое или тяжелое, я бы не задумываясь пустила его в ход.

- Ты же пришла за хлебом? - занервничал Джек.

- Мне нужно написать письмо домой.

- А-а-а.

Но он уже насторожился, откинул капюшон и подтянулся повыше, стараясь заглянуть мне через плечо. Я поняла его маневр и размашисто написала: "Ненавижу жаб". Он посмотрел сверху на надпись и промолчал. Я была права, жабы не умеют читать. В их болотном университете этому не учат. Я перевела дух и чиркнула еще несколько слов: "хочешь взять себе моего принца?". Развернула листок к продавщице.

- Эта ручка мне не годится, она пачкает бумагу.

- Все пачкают, - отрезала Люба.

- А ты глянь, как пачкает ЭТА!

Демон в белой бумажной короне скосил глаз на листок и замер - снаряд попал точно в цель.

- Да-а-а, - протянула она. - Пожалуй, пачкает.

- Дай другую.

Люба без лишних слов забрала у меня ручку и выложила взамен ее точную копию. Я торопливо чиркнула: "Забирай". Люба посмотрела на меня недоверчиво.

- Что вы хотели бы взять? - аккуратно спросила она.

- Она за хлебом пришла, - напомнил Джек. - Милая, бери его скорей, и пойдем, здесь душно, - это уже мне, подкрепляя слова тычком пятки в бок.

- Да-да, половинку черного и все.

- Ага, - напряглась Люба. - Чтобы потом претензии предъявлять? Нет уж, знаем мы, где бесплатный сыр раздают.

Джек не понял сути конфликта и напряженно засопел мне в левое ухо. Что ж, в конце концов, мои ежедневные подъемы в шесть утра, долгие часы хождений по болотам и обметанные от жабьего яда губы стоили компенсации. Я пошарила глазами по прилавку. Леденцы на палочках, банки с огурцами, пачки папирос, пластиковые бутылки с дешевым лимонадом. Ничего такого, что могло бы компенсировать бездарно потраченный волшебный орех. Горшок с цветком, кассовый аппарат, замороженное брикетами масло в липком полиэтилене, запыленный телевизор.

- Пожалуй, я еще возьму сосиски.

- Сколько?

- Кило.

Люба кивнула. Этот тяжелый кивок скрепил ее брачное намерение так же прочно, как штамп в паспорте, как ответ "да" священнику, как роспись в книге регистраций. Кивок - и дело за малым, осталось просто отодрать от моей спины ее собственность. Как - вопрос уже не ко мне, а к владельцу. И она поняла меня без слов:

- Кстати, - сказала Люба, протягивая мне сосиски и хлеб. - Вчера сапоги завезли резиновые. Есть и ваши размеры. Посмотрите?

- Давай.

- Зачем тебе сапоги? - напрягся Джек. - У тебя же есть кеды.

- А по болоту как ходить будем? Ты же хочешь своих навестить?

- Хочу, - квакнул он печально. - Я так соскучился.

- Пусть все мечты сбываются! - провозгласила Люба, выходя из-за прилавка. На ее мягкой груди, как в перине, тонули черные, пахнущие резиной сапоги.

- Давайте я вам помогу с примеркой, - сказала она и, согнув дугой свою широкую окладистую спину, поставила сапоги на пол возле моих ног.

Я почувствовала, как замер и затаил дыхание Джек. В отражении банок с солеными огурцами, я видела, как изменилось выражение его лица. Сонность и рассеянность растаяли без следа, уступив место жадной сосредоточенности. Любина спина его интриговала, возбуждала и тянула к себе, как магнитом. Железный "замок" на моей груди ослабел. Его босые ступни перестали сдавливать мне бока, и едва заметно поползли вниз. Он был готов перепрыгнуть с моей спины на более удобную, этот предательский принц-жаба. Что ж, вперед, дорогой! Одно движение, и ты на коне!

Я согнулась рядом с Любой, сделала вид, что рассматриваю предложенный товар.

- Видите, - басовито щебетала Люба. - Какие они мягкие, широкие и удобные? С этими сапогами ни мороз, ни дождь не страшен. Мечта, а не сапоги.

Надо же, а она, оказывается, крепкий профессионал в своем деле. И, пожалуй, смогла бы сделать неплохую карьеру где-нибудь в сети Баджеткинг. Впрочем, здесь, в Бухтеевке, ее пост, безусловно, много престижней - единственная продавщица на единственный во всей округе универмаг "Ромашка". Заведующая и директор в одном лице. Я отдавала Джека в хорошие руки. Совесть моя была чиста, а душа горела от замаячившей впереди свободы. Ну же, миленький-суженый, вперед!

Если бы кто-то сейчас зашел в магазин, его бы ожидал сюрприз: две тетки, согбенные раком. Неподвижно застывшие зады, направленные к входной двери. Напряженное ожидание, от которого, казалось, вот-вот лопнут под потолком электролампочки. Джек колебался. Я чувствовала, как дрожали его поджилки, и нарочно долго возилась, пропихивая ногу в сапог. Рядом колыхалась щедрая Любина плоть, поводила задом, прогибала спину, томно выдыхала и мягкой, как подушка, грудью касалась его голой ноги. Наши с ней действия напоминали прелюдию к групповому сексу. Если бы кто-то сейчас зашел в магазин, он получил бы незабываемые впечатления. Джек уже в открытую стонал от вожделения. Но для того, чтобы перескочить на шикарную, как лимузин, спину деревенской продавщицы, ему надо было отпустить мою. А этого в его программе заложено не было. Я просто физически чувствовала, как его раздирают противоречия. Вечный выбор между синицей в руках и журавлем в небе. Хотя, до журавля рукой подать.

За окном коротко тявкнула собака. Джек вздрогнул и сжался. Черт, как не вовремя! Чтоб она подавилась и сдохла! Собака, словно уловив мои проклятия, зашлась истерическим лаем. Джек занервничал, подтянулся повыше. "Все, - подумала я. - Провал, мы проиграли этот гейм". И тут он прыгнул. Мгновенный бросок, швырнувший меня к полу так, что я едва не ткнулась носом в свежую резину черных сапог. И облегчение. Невыразимое чувство свободы и легкости. Я вскочила. Нет, взлетела к потолку. Распрямила спину, почувствовав, как хрустнули затекшие позвонки. Рядом распрямлялась Люба. Величественно откинув голову, царственным жестом поправила грудь. Видела бы ее сейчас мадам Бовари - умерла бы от зависти.

Входная дверь скрипнула, в магазин, пошатываясь, вошел вчерашний мужичонка.

- Любушка, - просипел он с порога. - Спасай умирающего от жажды. Мне как обычно.

Люба холодно глянула на него через плечо, через фонтанчик августейшего жабьего чубчика.

- Закрыто, - проронила она, поглаживая Джека по темечку. Ласково и нежно, как гладят кошек и детей.

- Как? - смутился мужичок. - Надолго?

- На пять лет - как минимум.

Жабья королева гордо прошла мимо бывшего постоянного клиента через свое безжалостно брошенное царство Заставленных Полок и Заваленного Прилавка. Мимо той жизни, в которой она варилась последние годы и думала, что проварится до старости. Не оглядываясь назад и ни о чем не жалея, поглаживая теплое темя принца на своем плече. Не удостоив взглядом застывшую от изумления чернь в лице пропащего алкаша и дуры-неудачницы. Джек равнодушно скользнул по мне водянисто-голубыми глазами и исчез следом в черном провале подсобки. Пора! Я дрожащими руками скинула на пол балахон Петровны, сбросила с ног воняющие резиной сапоги, сгребла брошенные в кучу кеды, пакет с сосисками, и вылетела прочь.

Желтая шавка встретила меня на крыльце истерическим лаем, который на этот раз звучал для меня гимном свободе. Я скормила ей сосиски. Весь килограмм, одну за другой. Толстые упругие колбаски лопались на собачьих клыках и мгновенно исчезали в истекающей слюной пасти. Р-р-р-р. Чав-ням. Пара секунд, и последнее, что оставалось мне от долгожданного замужества и принца моей мечты, уплыло псу под хвост.